Страх и надежда: Как Черчилль спас Британию от катастрофы

В 1940 году Адольф Гитлер вторгся в Голландию и Бельгию, пали Польша и Чехословакия, а до эвакуации войск с побережья Франции оставалось всего две недели. Жители Лондона и окрестностей со дня на день ожидали вторжения немецких войск с моря и с воздуха, а впереди была Битва за Британию — изматывающее противостояние с силами люфтваффе. В это сложное для страны время Уинстон Черчилль занял пост премьер-министра Великобритании, чтобы продемонстрировать всему миру, что такое истинное политическое лидерство. В своей книге Эрик Ларсон описывает повседневную жизнь Черчилля, его семьи и обычных горожан в самый мрачный год в истории Лондона XX века, основываясь на дневниках, архивных документах и рассекреченных докладах разведки, некоторые из которых стали доступны историкам совсем недавно. "Страх и надежда" — это увлекательный рассказ о том, как красноречие и упорство великого государственного деятеля объединило нацию перед натиском неумолимого ужаса. • Названа одной из лучших книг года по версии New York Times Book Review, Time, Vogue, NPR, The Washington Post, Chicago Tribune, Globe & Mail, Fortune, Bloomberg, New York Post. • Кинематографичная история, действие которой происходит на обстреливаемых улицах Лондона, повествует о тяжелых решениях и личных перипетиях, случившихся в первые трагические месяцы власти Черчилля. • Рассказ о выдающемся лидере, основанный на глубоких исторических исследованиях и представленный в потрясающем авторском стиле. Цитаты "Бомбардировки Лондона заставляли окружение Черчилля все больше опасаться за безопасность премьера — хотя сам он, похоже, не разделял эту тревогу. Даже самые яростные авианалеты не мешали ему забраться на ближайшую крышу, чтобы понаблюдать за бомбежкой. Однажды холодной ночью, следя за вражеским рейдом с участка крыши, находящегося над подвальными помещениями оперативного штаба кабинета, он уселся на каминную трубу, чтобы не замерзнуть, и сидел так, пока на крышу не поднялся офицер, чтобы вежливо попросить его подвинуться: премьер-министр заткнул собой дымоход и дым теперь идет в комнаты внизу, вместо того чтобы выходить наружу. Зачарованный стрельбой зенитных орудий, Черчилль продолжал посещать расчеты ПВО даже в те моменты, когда над головой летели немецкие бомбардировщики. Когда начинался авианалет, он отправлял своих сотрудников вниз, в бомбоубежище, но сам не следовал за ними, а продолжал работать за письменным столом. Ночью и во время дневных перерывов на сон он пользовался собственной кроватью. Когда в Сент-Джеймс-парке, в опасной близости от дома 10 по Даунинг-стрит, обнаружили крупную неразорвавшуюся бомбу, Черчилль сохранил невозмутимость, выразив беспокойство лишь по поводу "этих бедных птичек" (пеликанов и лебедей) на тамошнем озере". "В городах и деревнях снимали указатели, а карты продавали только тем, у кого имелось специальное разрешение от полиции. Фермеры оставляли в полях старые легковые машины и грузовики, чтобы те мешали приземлению десантных планеров врага. Правительство раздало гражданскому населению 35 миллионов противогазов. Их носили с собой и на работу, и в церковь, а на ночь клали рядом с кроватью. Лондонские почтовые ящики покрыли индикаторной желтой краской, которая обладала способностью менять цвет под воздействием некоторых ядовитых газов. Строжайшая светомаскировка погрузила город в такую темень, что лица пассажиров вечерних и ночных поездов на вокзале были почти неразличимы. В безлунные ночи пешеходы то и дело выскакивали перед автомобилями и автобусами (ехавшими с погашенными фарами), натыкались на фонарные столбы, падали с тротуаров на мостовую, спотыкались о мешки с песком". "Внезапно все начали активно интересоваться фазами Луны. Разумеется, бомбить можно и днем, но считалось, что в темное время суток бомбардировщики смогут находить цели только с помощью лунного света. Полнолуние, а также вторую и третью четверть стали называть “луной для бомбежек”". "По указанию премьера Томпсон открыл. И обнаружил, что на пороге президент в своей коляске. Т